Все стихи в хронологическом порядке. Читая с первого по последние, сам удивляюсь, насколько они (вернее я!) меняются в разрезе лет.
***
Рубин шептал
Глубь Ваших глаз я не забуду,
И Ваши волосы светлы.
Как солнце Вы сияли вечно,
И Ваши руки мне милы.
Два изумруда смехом лились,
Ну, а рубин мне все шептал,
Не вы, не вы мне в детстве снились,
Не вас я в эти годы ждал.
Попытка – пытка, рок – обман.
Дождем осенним пропаду,
И хризантем шальной дурман
С собою вместе захвачу.
Все позабыто, все прошло,
Лишь силуэт Ваш снится мне,
Лишь изумруды смехом льются,
Рубин все тихо шепчет мне.
Ереван – 1999 г.
***
Маяк Судьбы
Маяк Судьбы! Ты, путь мой долгий иль короткий, не медля, освети.
Дай знать мне, сколько жить, как быть и что творить?
Не убивай напрасно, зря мой день проказами опять.
Не уложи меня в кровать, с надеждой ночку переспать.
Дай знать, каков мой день, чтоб уберечь себя от чар.
Скажи мне всю ту правду вновь, ведь у тебя небесный дар.
Уж лучше истина больная, чем рыбья немота.
Но, чую я, что мне дана в столетие лишь беда.
Нет слов, закончились они, подумай сам, как быть.
Не буду я опять слезами твои проказы мыть.
Я — неразлучный спутник волн и маленькой волны.
Ты освети грез океан, о мой Маяк Судьбы!
Ереван – 17 июля 1999 г.
***
Моя земля
Стою я на краю обрыва…
Мне ветер нежно все поет.
С далеких стран вернулись птицы,
Дождем гроза обильно льет.
Не чувствую в ногах озноба.
Мне аромат зеленых трав
Вскружил передо мною годы,
Напомнил мне про робкий нрав.
Смотрю на облака вдали:
Я птицей стать хотел бы райской
И улететь под этот дождь
Под лепестки тюльпанов майских.
И аромат родной земли
Мы чуем лишь через года.
Как можно жить в таких краях
И не заметить свежесть трав,
Тепло земли не ощутить,
И быть холодным на века?!
Ереван – 8 апреля 2000 г.
***
Осенние мелодии
Стонут ивы — красавицы плачут,
Свои слезы хрустальные прячут.
Над водой расстелили ресницы,
В воды смотрят красивые лица.
Ни зима, ни весна и ни лето
Не сумеют прогнать пустоту.
Лишь осенние месяцы смело
Все срывают с пути налету.
Тополя разбросали наряды,
Где-то слышится клик журавлей,
И поет о лихих отрядах
Свою песню порой соловей.
Там, где было тепло и уютно,
Лишь холодные ветры свистят.
Там цветы, помня прошлое смутно,
В небесах непокорных летят.
Все чужое — как будто другое,
Все вокруг мне — как будто немое.
Стонут ивы — красавицы плачут,
Свои слезы хрустальные прячут…
Ереван – 19 июля 2000 г.
***
Свидетель
Мной играет месяц-свидетель,
И душой овладеть он не прочь.
Моих тайн грешных вечный носитель
И Вселенной нетрезвая дочь.
Что я сделал за годы лихие,
Что, таясь, в темноте натворил,
Обманул как, и кем был обманут,
Как Всевышний меня сотворил.
Обо всем этом знает мой месяц:
Моей жизни свидетель, пророк.
Освещает дорогу мой месяц:
Моей жизни отличный знаток.
Мне он спутник докучливый, нудный,
Тень моя над землей и в гробу.
Я же — друг его странный и блудный,
Все несу на своем же горбу.
Хочешь, плачь, умоляй и реви…
Не услышит тебя сквозь туман!
Разум с ним ты долго мерь,
И тобой овладеет обман.
Ереван – 20 июля 2000 г.
***
Истина
Я так давно считаю время,
Которое нам не догнать.
Давно ищу любви то семя,
Которое нам и не достать.
И я теперь лечу в пространстве,
Глядя в долину облаков.
Грущу, скучаю я все время
В мирах дурацких дураков…
Никто не знает, кто я есть,
Хотя всем слишком и понятно.
Они сменили грех на честь
И, это все им так приятно.
Двуличными они все стали
И вместо ласки ядом жгут.
Поверь, они и не устали
И вместо правды злобно лгут.
Не каждый может осознать,
Что в самом деле здесь творится.
Не каждый может их поймать
И без утраты обернуться.
Но я ведь вижу истину,
Которая нам дорога.
Ведь вижу я ту паутину,
В которой бьется доброта.
Но это все нам ни к чему,
От этого нам не легко.
Не надо верить нам всему,
Ведь нам все сверху лишь дано.
Ереван – 7 июля 2001 г.
***
Ночь
Люблю я ночь, а может, я ее боюсь.
В ночи все тихо, все красиво.
Я днем в сетях тоскливо бьюсь,
В ночи живу я молчаливо.
Я в темноте ищу покой,
В ней можно много помечтать
И поразмыслить, искать, порой,
На вечные вопросы ответы получать.
И сердце ночью бьется тихо,
И в жилах кровь течет нежней.
Мой разум ночью рвется лихо,
Душа поет все веселей!
И, как ни странно, люблю грустить,
И грусть легко мне поддается.
С луной люблю в ночи шутить,
Пока она не рассмеется.
Люблю я ночь, хотя и странно,
Хотя красиво и прекрасно.
Мне будет больно утром ранним,
Пусть ждет оно меня напрасно!..
Ереван – 22 августа 2001 г.
***
Отцу
Ты жил, творил в своем миру´,
В миру́, где нам и места нет.
Руками создавал ты жизнь,
Где злых, коварных, хитрых нет.
Ты просто слишком был наивен,
Ты видел только, что хотел,
Не зная, что в тебе играло,
И что от жизни ты хотел.
Поверь, мне больно за тебя,
Как ты — такого — не увижу.
Открой глаза, прости меня!
За все себя я ненавижу!…
Пойми, твои работы вечны,
Хотя тебя, сколь больно, нет.
Идешь ты по дороге млечной
В миры, где нас всех нет.
Скучаю по твоей щети́не,
Которая лицо мне жгла.
И детство кончилось с тобою,
Где свет затмила злая мгла.
Скучаю по твоим рукам,
Тяжелым, золотым…
Сложи их по моим вискам,
К сердцам твоим родным!..
…И, вместо гения сейчас
Могила вся в слезах.
Хотел бы я с тобой хоть час
Поплавать в облаках.
Ереван – 2001- 2002 г.
***
Поплачь родная
Ты поплачь, моя родная,
Жемчугами все закрой…
Пусть собаки громким лаем
Заглушают волчий вой!
Приоткрой мне душу шире
И пусти в ней погостить.
Ничего я в этом мире
Не желаю так просить.
Успокою твои раны,
На себе их привязав.
Осушу я утром ранним
Слезы на твоих глазах.
Ты же видишь, я все таю,
В сердце все мощнее бой.
Ты поплачь, моя родная,
Жемчугами все закрой…
Ереван – 30 июля 2002 г.
***
Пусть!..
Пусть вернутся птицы с Юга
К нам на вечный пир!
Пусть умолкнет в сердце вьюга,
Вздрогнет жалкий мир!
Пусть воскреснет всадник снова,
Вскачет на коня!
И любовь из вас любого
Поражает, как меня…
Пусть цветки поднимут тело
Над сырой землей!
Пусть рисуют дети мелом
Радость и покой!
Пусть туманы разойдутся,
Спрячутся в углах!
Солнце, пусть, нам улыбнется,
Спрячет нас в лучах.
Пусть увидит это каждый
В зимние снега,
Каждый пусть согреет друга
Раз и навсегда!
Ереван – 9 декабря 2002 г.
***
Помолись
Я Богу молюсь за тебя! За ночи в парке городском,
За фонарей погасший свет, за ввысь летящих мотыльков,
За тихий дом на берегу, запрятанный судьбою хитрой,
За нас с тобою я молюсь, скорчи́вшись от постылых вихрей.
Ты знай, в молитвах жив герой твоей извечной сказки!
Он за тебя хранит себя, один тоскуя в замке.
Молись, молись, как я молюсь за нас, за нашу сказку.
Давай помолимся сейчас и снимем наши маски.
Я долго мыслю над людьми, которые нам все мешали
И чувство то, высокое, с нечистотою домешали.
Мы сами не спасем любовь, и слезы мы не спрячем!
Давай помолимся, мой ангел, надеждам нашим вечным.
Давно уже горят в тоске перед иконой свечи.
Давно я жду свою любовь, с тобою нашу встречу.
Они горят и все спешат, зачем, увы, не знаю,
И с каждой капелькой свечи я вместе с ними таю.
Ты не придешь, я точно знаю! Тебе молитвы не нужны!
Мои молитвы обветшали, они тебе сейчас не важны.
Но все равно я помолюсь за ночи в парке городском,
За нас с тобой я помолюсь, за ввысь летящих мотыльков.
Ереван – июль 1999 – декабрь 2002 г.
***
Не буди
Когда в жару и в летний зной ты будешь далека,
Когда не буду я с тобой, ты не буди меня!
Я, словно раб, среди камней тружусь в крови, в поту
И задыхаюсь от ремней, все жду тебя в порту.
Когда деревья пожелтеют, и постучатся холода
В мои окошечки и двери, ты не буди меня!
Когда твой скорчится ответ от северных ветров,
Замерзнет под лесной листвой под лапами волков.
Когда покроет серебром дремучие леса
Зима горячим холодком, ты не буди меня!
Когда уснет ответ в снегу до теплых дней весны,
Со снегом вместе я растаю, потороплю часы.
Весной, когда из-под листвы вдруг выскочит ответ,
Когда со мною будешь ты, не будет слова “нет”!
Ты тихо дверь ко мне открой, уставшая с пути,
И только жарким поцелуем меня ты разбуди.
Ереван – 9 января 2003 г.
***
На лугу
Ты без меня сейчас на лугу…
Не слышишь, как пчела жужжит,
Как колокольчик на ветру
Беспрерывно все звенит?
А серенаду, ты не слышишь,
Из уст родного соловья,
Иль пламя Солнца ты не видишь,
Как вижу над дорогой я?
Не чувствуешь щекотку трав
От жемчуго́в росы,
Не чувствуешь тепло земли
Бледневшей от косы?
И, что с косицей ветер дружит,
Ты тоже сейчас не замечаешь?
И, что в долине речка светит,
Ты все равно опять забудешь.
А ведь пчелой к тебе летел
В тебя влюбленный мальчик,
И сердце на ветру звенело,
Как синий колокольчик.
И соловьем в лугу просторном
Я серенады пел
И Солнца пламенем безбожным
Я над тобой горел.
А слезы все мои росою
В траве нашли покой.
Мои объятия с землею
Не согрели нас с тобой,
А ведь рука моя все ветром
Косицы гладила твои.
Моя судьба светила речкой
В долине Вечной тишины.
Быть может, ты прекрасно знала,
Что это все — твое!?
Немилосердно промолчала —
Сгубила все мое.
Ереван – 23 января 2003 г.
***
Старость
Самый сущий, самый скромный,
Вечно скрытный и слепой,
Бродит ночью, бродит тихо,
Бродит с вечною тоской.
Ночь раскрасила чернилами,
Тень скользнула по стене,
По которой, прислонившись,
Он шагал лишь в темноте.
Он служил своей природе,
Барабаном ей служит,
А природа на поводьях
Жизнью бешено рулит.
Побелели шелк да вата,
Поредели без следа,
И сморщилось тело гадко,
Стала дряблою рука.
И не с ним голубка – пара:
Много лет уже в раю.
И спустясь с Земного шара,
Там нашла судьбу свою.
Из гнезда крылом орлиным
Вдаль умчались семена
И увидев постаревшим,
Не узнали бы отца.
Не узнали б, улетели,
Да и сам он не узнал,
А когда-то признавали,
А теперь он недодал.
Он судьбу искал в трактире
И в вине вину искал,
Что не будет пить отныне
И за это ж выпивал.
Он гулял, забыв заботы,
В старом, сморщенном плаще.
Вечными казались годы,
Что чертили на лице.
Самый бедный, самый старый,
Вечно пьяный и глухой,
Бродит ночью, бродит тихо,
Бродит с мертвою душой.
Ереван – 21 апреля 2003 г.
***
Мой старый дом
Прощай мой старый добрый дом:
В руках мой молот тяжелеет…
И вдалеке, в краю родном,
Мой домик следующий согреет.
Зеленый мох с тобой в обнимку
В последний день нас провожает,
С лица исчезли смех, улыбка,
В руках мой молот тяжелеет…
Во тьме и в сырости пускаешь
Последний выдох — жалкий вздох.
И с крыши капает в ненастье,
Чему лишь радуется мох.
Я буду помнить старый дом
Таким, как много лет назад,
Когда еще ребенком резвым,
Я рисовал вокруг оград.
Тогда еще в стенах земельных
Четыре сердца в ритме бились,
Через чердак, с окон стеклянных
Лучи заката в дом врывались.
Весной мой сад цветками сливы
Весь дом весельем наполнял,
И я, с зимы проснувшись “новым”,
С собою живность все таскал.
Наш дом в веселье с нами вместе
Играл в гармошку и плясал,
А в горе, в беды с нами вместе
Делил на всех эту печаль.
Мой старый дом в пыли задушен
И еле держится за миг,
Который молотом тяжелым
Его историю затмит…
Мой старый дом тебя забуду
Погасшим в вековой пыли,
И в грудах плит тебя забуду,
И станешь частью ты земли.
В глазах слезинки, в горле ком,
И небо в высоте светлеет.
Прощай мой старый добрый дом:
В руках мой молот тяжелеет…
Ереван – 23 апреля 2003 г.
***
Море бесится
Море бесится, качает,
С мачт срывая паруса,
В злые игры смерч играет,
Разбивая корпуса.
И водой сине-зеленой
Волны брызгает во тьму.
Волны ре́звятся с находкой,
Предложив свою игру.
А корабль по дороге,
Потерявший свой покой,
Раздавал дорогам долгим
Свои карты под водой.
Носом вверх поднялся чуждый,
И напился соль-воды,
Словно никому ненужный,
Утопил свои следы.
Море бесится, качает…
Сквозь туман глядит маяк,
Опоздавших приглашает,
Приглашает всех зевак.
Ереван – 26 апреля 2003 г.
***
Клен татарский
Клен татарский вновь проснулся,
Листья на ветру дрожат.
Старый клен не зря очнулся:
Корни снежных вод хотят.
Распустил пучки-цветочки,
Желтые под месяц май.
Рой пчелиный там собрался,
Клен для пчел — желанный рай.
Пчелы-братья за пыльцою
К клену в гости все спешат,
Обняли его колечком,
На пучках цветков висят.
Каждый вечер возле клена
Люди судьбы догоняют,
Каждый вечер снова пьяно
По шуршанию гадают.
Осень листья вновь скосила,
Серьги красные висят,
И у клена не спросила:
“Что же серьги не спешат?”
Ветром серьги злая осень
С клена выдрала и прочь,
А декабрь, что непрошен,
Клен покрыл снегами в ночь.
Пчел не видно возле клена,
Им хватает меду сейчас,
А народ ответил клену:
“Ель гадает сейчас для нас”.
Ереван – 12 мая 2003 г.
***
Без меня
Не опустеет без меня дорога,
Не опоздает без меня весна.
На этом свете ничего не значил
Заброшенный, покорный ваш слуга.
Не облегчает груз родной планеты,
Когда не слышен будет мой небыстрый шаг.
Зато оставлю вам я громкий звон монеты,
Который на мели порадует бедняг.
И без меня хватать на свете будет
Стихов, картин и песен неплохих.
Холодный месяц за окошком светит
И будет так же в полночь для других.
Не разбегутся без меня созвездия,
Немало будет лишних без меня,
Но без меня в забытом небосводе,
Погаснет ночью алая звезда.
Любить, смеяться, плакать будут люди,
Когда душа не обернется с далека,
Но пожелтевший лист сорвется с толстой книги
И улетит опять от грусти в облака.
Ереван – 6 июля 2003 г.
***
Приснилась ты
Кому-то снятся тихой ночью
Хлебами полные поля,
Покрытые воздушной ватой
Седые старцы-тополя.
Кому-то в эту ночь приснились,
Приснились близкие мечты,
А мне, во сне опять явилась,
Приснилась у окошка ты.
Ах, если б знал я или понял,
Что это только, только сон!
Тебя бы всей душою обнял,
Каким бы кратким не был он.
Не побоялся б я украсить
Ромашками большой венец
И не задумался б оставить
Наедине тепло сердец.
Как жаль, что долгожданный сон
Не оправдал надежды,
Как жаль, что не был явью он,
Как было под луной однажды.
Ереван – 9 июля 2003 г.
***
Не надо плакать
Не надо плакать, вытри слезы,
Слезами сердце не согреть!
Твои нехитрые угрозы
Не поленятся расхотеть.
Не надо плакать, вытри слезы…
Я со слезой уже покончил,
Она мне за тебя досталась,
И сам себе я говорил,
Наедине с собой оставшись:
“Не надо плакать, вытри слезы…”
За то, что ты была мне розой,
Я поделюсь моей слезою.
За те неплачущие лозы,
За нелюбовь твою большую,
Не надо плакать, вытри слезы…
Ереван – 11 июля 2003 г.
***
Закат
Засверкала оранжевым зеркалом
Близлежащая водная гладь.
Этот сдвиг — увы, не заметить,
Эту гамму — увы, не понять.
Истекают невиданной кровью
Облака — злая стража небес
И спешат с золотой колыбелью
В королевство “Забытых чудес”.
Тонет солнце в чужом горизонте,
И руки дорогой не подать.
Оно тонет, и в каждой минуте
Не ленится звезд зажигать.
Обескровлено синее небо,
И все звезды сверкают уже.
Солнца нет, но светлеется где-то…
Где-то пьют и поют по душе.
Ереван – 12 июля 2003 г.
***
Зимние месяцы
Зимние месяцы, длинные ночи…
Мне за окошком метель подпоет.
Выбрал я путь, что из всех был короче,
Выбрал под снег, под пургу и под лед.
Снег при луне голубыми коврами
Лег на волнистый, знакомый мой сад,
Избы зевают кривыми дверями —
Мне не сойти от былого назад.
Зимние месяцы, лунные ночи…
Мне снегопад за пургу подпоет.
Выбранный путь мой совиные очи
В ночи осветят, а метель — заметет.
Я по тропинке спускаюсь кривою:
Зимняя кружит, страшит тишина.
Слышу вдали песню нашу, родную,
Что еще слаще звенит от вина.
Зимние месяцы, белые ночи…
Я подпою вам последние строки,
Я не решил — это сердце так хочет,
А остальное — лишь сплетни сороки.
Ереван – 14 июля 2003 г.
***
Последнее письмо
Любимая, милая, милая…
Когда прочтешь ты эти строки,
Представь, что я шепчу тебе
Всем сердцем и душою.
Я не простился, ты прости.
Так тяжела во мне разлука.
Немыслимой ценой во мне
Срослись теперь и тлен, и скука.
Представь на миг, что я стою
С букетом алых роз,
И дрожь во мне кипит земная,
А в сердце — крики гроз.
Я представляю здесь родную,
Какую помню, знать хочу,
И розы чайные бросают
Свои листочки на ветру.
А лепестки покрыли тело
Воздушным желтым одеялом.
Они так мило пахнут ночью,
А утром рано увядают.
Какой волной приплыть к тебе?
Каким мне ветром долететь?
Откуда мне достать букет
Воздушных, чайных роз?
Представь, любимая, милая,
Всем сердцем и душою.
Я не хотел, но так уж вышло,
Я не простился, ты прости.
Если другой лепестков не сжалеет
Для любимой, милой, родной,
Ты позволь ему, если захочешь,
Не жалей, не останься одной.
Если я не вернусь из забытых
И покрытых туманом миров,
Отыщи ты себе другого,
Кто сумеет придать лепестков.
Любимая, милая, милая…
Не жалей, так устроен наш свет.
Только здесь мне осталось представить,
Только чайных колючек здесь нет.
Любимая, милая, милая…
Ереван – 17 июля 2003 г.
***
Письмо в Никуда
Кто сотворил новый мир, безупречный,
Если не я?
Вы мою душу сделали грешной,
Грешником вы окрестили меня.
Разбиты улыбки и хохот забыт,
Я с рук опустил изумруды:
Я их сменил на невзрачный гранит,
Так, может, легче мне будет.
Кого вы любили бессмертной любовью,
Если не меня?
Играли с огнем над моей головою,
Я был бесстрашней огня.
Смыты надежды все наши дождями,
Я их оплакивал один,
Я их оплакивал только слезами,
Так уж сложилось побыть мне самим.
Кем дорожили для новых признаний,
Если не мной?
Всюду кружились, смеялись, летали.
Я был бродяга слепой.
Мертвы все любовные песни, что мною
Были для вас зажжены,
Я их возьму на дорожку кривую,
Будут в конце все они сожжены.
Кому вы признались соленой слезинкой,
Если не мне?
В минуту печали сжимали мне руку,
Искали причину везде.
Зимой улетели стихи дорогие,
Что я для вас сочинил.
Все позаброшены наши миры,
Что я для вас сотворил.
О ком по ночам вы снов насмотрелись,
Если не обо мне?
Другие романы как ленты крутились,
Увы, на другой стороне.
В цветы превратились мои сожаления,
Цветут в сентябре на ветру.
Я их для вас сохранил, как ни странно,
Но их же сорву на беду.
Чей поцелуй залетел стройной бабочкой,
Если не мой
И по палящему телу каемочкой
Вспыхнул алой зарей?
Забыты все наши счастливые ночи,
Им остается самим вспоминать.
Я их чуть-чуть позабыл: больно очень
Прошлое вновь возвращать.
Чье тогда сердце кровью истекало,
Если не мое?
Не заметили иль виду не дали,
Отрекли страдания вдвоем.
В море бросались одна за другою
Мои все мечты.
Я их раздал бушевавшим прибоям
И тихо сказал: “Прости”.
Чьим вы поверили сказкам, былинам,
Если не моим?
Вы признавали в себе лишь царицу,
А меня прозвали смешным.
Давно в тишине остались дороги,
И пыль посыпалась с ног.
Мне было не нужно дорог очень много,
Мне Бог подарил сколько мог.
Чья жизнь растворилась в толпе понемножку,
Если не моя?
Вы постучались без спроса в окошки,
Я приоткрыл, не спеша.
В темных краях заблудились прогулки,
Нет и не будет таких.
Я им велел уйти и замолкнуть:
Не скучал, не скучаю по ним.
Чьи так дрожавшие руки просились,
Если не мои?
Ваши с моими неатайно скрестились
Под часовые бои.
Не существует как я, такого.
Бог в небесах дождался меня.
Я попросил от него слишком много,
Но попросил мало я для себя.
Чьи запоздалые, жгучие шепоты помнятся,
Если не ваши?
Я приковал их на самой вершине
Вечно наполненной чаши.
Чья в небесах осветила мне звездочка,
Если не ваша?
Я каждый раз дожидался дюймовочку,
Думал: “Теперь будет краше”.
Чьим волосам я дарил незабудки,
Если не вашим?
Я подарил вам волшебные дудки,
Судьбы под ними пусть пляшут.
Чье тогда море в слезах утонуло,
Если не ваше?
Я успокоил своими стихами,
Тихо ответил вам: “Тише”.
Чей божий свет мне на очи спустился,
Если не ваш?
Я бы с надеждою снова родился,
Если б не пылкий кураж.
О ком я писал тайком ото всех,
Если не о вас?
Я воплотил все творения в смех,
И сам же за ними погас.
К кому я помчался с конем златогривым,
Если не к вам?
Я не успел за конем озорным,
Он поскакал к незабытым годам.
Кеми я был околдован на годы,
Если не вами?
Я умолял об обратном колдунью:
Она излечила лишь раны…
Кого я хотел снова встретить нечаянно,
Если не вас?
Я бы сложил свои карты сначала,
Счастье бы выбрал при вас.
Кто мне за полночь в черной фате,
К камню опустит цветы,
Кто же, скажите мне милые феи,
Ну, кто же, если не вы?
Ереван – 22 июля 2003 г.
***
Дама
Чернее черной черноты
Передо мной явилась дама…
Глядя из страшной темноты,
Через просвет оконной рамы,
Она коварно улыбнулась.
Я замер на мгновенье страхом,
Вдали светящейся луной.
Она взлетела птичьим взмахом,
Кружа огнем над головой,
Коварные глаза прищурив.
И засверкали струи искр,
И треск от взрывов восхищал.
Я от небесной силы божьей
Ее за фею принимал,
Но только с адской, дерзкой злостью.
Забросив все, пугливой птицей
Я улетел в бездонный мир.
Опять за мною потешался
Моей судьбы шальной Сатир,
Душой кривя за неудачу.
Конем бежал по звездам жгучим,
Бежал от цвета бирюзы.
Мне в эту ночь кошмар приснился
Белее белой белизны…
Ереван – 28 августа 2003 г.
***
Ты моя
Ты моя и ничья больше,
Потому что люблю я тебя,
Потому что ты не простая,
А такую не любить нельзя!
Я твоей красотой восхищаюсь,
Ты — пропавшее чудо мое!
На тебя я смотрю, улыбаясь,
И мне кажется, твой я давно.
Ты меня очаруй и плени:
Я любовью большой наливаюсь,
Но насколько ответной, увы,
Я ответить сейчас затрудняюсь.
Ты моя и ничья больше,
Потому что другой не сумеет,
Потому что забыть все нарочно
Никакой другой не посмеет!
Ереван – 1 октября 2003 г.
***
Осенняя тишь
Это просто осенняя тишь
Опустилась на сонную землю.
Ты другой такой не отыщешь,
И в другую я тишь не поверю.
Все напомнило мне мое детство,
Бодрой юности больной урок.
Я не спасся от нежностей бегством,
Но и их догнать я не смог.
А пока лишь малиновый звон
Простирается той тишины,
И последних нарядов стон
Улетает поверх желтизны.
Обуглевшим ковровым поверткам
Ветер шепчет свою повестушку,
Завернула в багровые свертки
Запоздалые листья-игрушки.
А они нам поют о том же:
О тоске, о любви и печали…
Слышишь? Тишь подпевает им также,
Как и ветры тогда заиграли
Тут опуститься новая тишь,
А осенняя спрячет за дверью
Мою память… о чем ты молчишь…
И в которую столько я верю…
Ереван – 7 октября 2003 г.
***
Я отдал осень золотую
Меня снесло на быстрых ветрах
Туда, где холод жжет сухой,
Туда, где крест танцует в водах,
И звон мерещится глухой.
О, сколько лет в моих сомненьях
Искал я ключ от “сонных мук”!
И вот: в стране теперь, в мучениях,
Развеселил печаль разлук.
Совсем один я в русском поле,
Средь сосен и средь серых рек
Живу и помню как на воле
Был вольным я, как вольный снег.
Я отдал осень багряну́ю
Одним движением руки
Всем незнакомым, чуждым людям
За горькую печаль тоски.
Я отдал осень золотую
И выбрал белую зиму,
И сбудутся мечты покорно
Здесь не во сне, а наяву.
И где ж теперь моя свобода?
Тоскует осенью по мне?
Когда ж открою я ворота,
Когда ж помчусь я на волне?
В мои осенние просторы,
К моим трепещущим сердцам…
Пожертвовать готов я всеми,
За это я весь мир отдам.
Россия, Москва – 12 ноября 2003 г.
***
Задумались всерьез…
Я знаю! Этой тихой, долговечной ночью
Тебе не спится после этих горьких слез,
И верю, что твои уставшие безумно очи
Лишь обо мне задумались всерьез.
А знаешь, здесь, в снегах, за стужею российской,
Бегут часы без всяких перемен.
Мне хочется к груди твоей прижаться близко, близко,
Услышать голос твой, волнующий “Мен”…
Здесь я, не замечая расставанья черную вуаль,
Пишу все о тебе, смотря на твой портрет.
К твоим плечам спустилась тихо снова шаль,
А от нее тепла как будто нет и нет.
Когда-нибудь в снегах армянской ночи
Услышишь голос мой за дверью пустоты,
И я к ногам твоим голодным брошусь очень
И сытным от душевной темноты.
Тоска со мной ложится каждой ночью спать,
А утром до рассвета безответно будит.
Ах, как хочу я будущее знать,
Узнать чего ж потом со мною будет…
Я знаю, этим тихим, долговечным мукам
Придется путь открыть для запоздалых грез,
И верю, что уставшему в темном переулке
Лишь об одном придется вспомнить мне всерьез.
Россия, Москва – 19 ноября 2003 г.
***
Огни веселой колыбели
Не забываются тут просто так
Огни веселой колыбели,
Огни веселой колыбели
Не забываются никак.
Когда-то эти все приволья
Мне были очень далеки,
И мной любимые все взоры
Уж больно были мне близки.
Сейчас все стихло, все погасло
И даже искр не найти.
И что же с прошлой жизнью стало?
Кого хотел я обойти?
Но я оставил сердце в пылких
И лавой плещущих горах,
Погас в полях мечтаний зыбких
И разлетелся в пух и прах.
К чему печаль и сожаления,
Когда в одном и том же сне,
Грозят мне муки и мучения,
Теперь мерещась мне вдвойне.
Я жду, я жду, придет мой час!
Пускай желания онемели,
Пускай летят во сне сейчас
Огни веселой колыбели…
Россия, Москва – 6 декабря 2003 г.
***
Принцесса темной ночи
Не забывай меня принцесса темной ночи,
И я вернусь к тебе опять, но навсегда.
Устал я ждать, искать повсюду очень
Твои задумчивые, карие глаза.
Мне там, на Юге, будет одиноко,
Когда любовь моя безмолвно загрустит
И заживет тоской на Севере жестоком,
Колоколами громко зашумит.
Ты только знай, что за одну твою слезинку
Готов я сблизить чуждые, бескрайние края.
Ты лишь поверь, что рано или поздно,
Услышишь шепот мой, твердящий: “Ты моя!”.
Не забывай меня! Моя любовь с тобою…
Не обернись назад и помни все слова,
И вновь увидят тень мою блуждающею ночью
Твои задумчивые, карие глаза.
Россия, Москва – 17 декабря 2003 г.
***
Армении
Я побывал в своей Армении
Не наяву, а лишь во сне.
Увидел снова синий иней
Небес родных во всей красе.
Я побывал в своем дому,
Где жизнь давно остановилась,
Где жизнь моя в густом дыму
Опять в ребенка превратилась.
Я солнце золотое видел,
Лучами золота играл,
И почему-то мне казалось,
Что снова в детстве побывал.
Я был счастливым, беззаботным,
И вольной птицей я побыл.
Свой страх, мучения и заботы
Тобой во сне я позабыл.
Россия, Москва – 7 марта 2004 г.
***
Нечем жить
И это все… мне нечем жить
И нечем радоваться больше.
Прости за все, чего ж любить,
Когда любить сама не можешь.
Любовь моя в осеннем небе
Устало плачет и зовет,
Твое холодное молчание
Прервало ей большой полет.
Ереван – 20 июля 2004 г.
***
И снова осень
Опять она – златая, злая осень…
Моя любимая и нежная пора!
Меня счастливым окрестила очень
И несчастным, как внезапная беда.
Любовь во мне листочки распустила,
Шипами острыми шиповник прогорел,
И осень тайную красавицу спустила
С небес высоких, с северных морей.
Ее глаза — лучи зари осенней,
А волосы – лучи позолоты
Мне тихо спели песенку метелей
В ноябрьском пороге тишины.
Опять она – пурпурная подружка…
Моя ревнивая и грустная пора!
Согрела слабыми лучами понемножку
И льдом покрыла смежные сердца.
Мне осень столько счастья подарила
За миг волшебной сказки не моей,
Меня во всей Вселенной полюбила,
Что не могу не думать я о ней!
И снова осень – эта золотая осень
Ее сорвала с рук моих до кро́ви…
И листья ясень под ногами сбросил,
Призналась осень мне в своей большой любви.
И снова осень – эта золотая осень…
Ереван – 12 сентября 2004 г.
***
На прощание
Не веришь? Нет? А так и надо!
Ты — не моя грудная боль.
Тебя встречать спешит, наверное,
Теперь воистину король.
Он скажет “да” при лунном свете,
Обнимет крепко и споет:
— Такой как ты на белом Свете
Я не найду, свидетель – Бог!
Твоя улыбка все ответит,
Глаза счастливо позовут,
А за окошком не заметят
Родную тень дрожащих рук.
Пытаешься забыть, ну ладно,
Тебе любви же не понять,
Забудь, живи с другими, ладно,
А нас – не надо вспоминать.
Полюбишь! Да! А так и надо!
Со мною жизнь поверь скучна.
Со мною жизнь уж никакая,
Она бесцветна и пуста.
Одна любовь о многом спела
В обнимку с Северной звездой.
Такую звездочку на Свете
Я не сравню теперь с другой.
А за окном сентябрь мрачный ,
И мне не снится та звезда,
Зата́енная фатою брачной,
Не снятся смех твой и глаза.
Пытаюсь я забыть… Так надо!
Тебя мне больше не понять,
А осень снова плачет в душу
И не дает мне забывать.
Не веришь? Нет? Так будет лучше!
И лучше станет нам с тобой,
Когда разлукой вездесущей
Зажгутся звезды над землей.
Они в обнимку с черной ночью
И улыбнутся и споют,
Они полюбят сильно очень,
Они сживутся и умрут.
А эти звезды — наши души…
Я знаю точно, знаешь ты,
И всей разлукой вездесущей
Лишь правишь ты, все ты и ты…
Пытаешься забыть? Так быть!
Моя любовь у ног твоих.
Я не бросаю жить и жить,
Мне просто стало жить больней,
Мне просто больно чуть сильней.
Ереван – 25 сентября 2004 г.
***
Полосатые…
Я сижу у окна и любуюсь
Полосатым пейзажем вдали.
С каждым боем сердечным волнуюсь,
И волнуются руки мои.
Птица в клетке, но крылья на воле,
Полосатой свободой дыша,
Я сожму свои руки до боли:
С каждым вечером воля близка.
Полосатые горы и реки,
Полосатая воля моя,
Но как только закроются веки,
Прилетает сплошною она.
Я сижу у окна и скучаю,
Полосатые слезы текут.
Полосатые тени не знают,
Как они мое сердце скребут…
Арташат – 7 февраля 2005 г.
***
Пшеничное поле
Пшеничное поле под солнцем распутным
Улеглося уснуть и заботы забыть,
А ветер запел колыбельную песню
И нежно качнул колыбель.
А сюда с южных стран прилетела любовь
На крыльях моих журавлей
И теплой рукою ростки обвела
Всех спящих и сонных полей.
Ростки пред глазами допили дожди,
И корни пустились в вековую пыль:
Туда, где никто никогда и не был,
Туда, где никто и ни разу не жил.
Пшеничное поле вдохнуло легко,
Все руки свои протянуло в Зенит.
За миг до того, как печально вокруг
Здесь колокол ночью в слезах зазвенит.
Там руки простые не вырастят хлеб,
Пока не разбиты все пальцы,
Пока не покроется трещиной кожа,
Пока не покроет ладони земля.
Пшеничное поле под солнцем осенним
Улеглося уснуть и сил набрать,
Чтоб с помощью добрых теперь, через год,
Немало добра остальным приподать.
Сардарапат – 15 мая 2005 г.
***
Мать
Я мать оставил средь дороги…
Мою измученную мать,
Чьи влажные глаза от боли
Мне не дано никак понять.
“Ступай сынок!”: — сказала мать
И крепко обняла меня.
“Хочу, сынок, тебе сказать,
Молиться буду за тебя”.
И сморщенные руки вновь
От колыбели вековой,
Меня к груди прижали крепко
Моей матери святой.
Я, как младенец, без причины
Слезой о боли рассказал,
И мать послушала по воле
Все обо всем, что я видал.
Бежали реки и озера,
А под ногами — долгий путь.
Я только в небе, не прощенный,
Смогу понять надежды суть.
Я мать оставил у дороги…
Она дошла ли до крыльца
Иль до сих пор с надеждой в сердце
Ждет мама сына без конца…
Сардарапат – 16 мая 2005 г.
***
Битва Сардарапата
Бокал наполнился до края,
И гордость всплыла, словно жир,
Цель за секунды зародилась
Народа древнего, как мир.
Восстал народ, и все подряд
Дожить до смерти поклялись.
На но́ги встали против стаи,
Грабящей Карин и Сис.
Враг человечества, шакал,
Смертей миллионы подписавший,
Весною смелости набрался
Напасть на берег уцелевший.
Мечта разбойной стаи псов
Распутных, бешенством страдавших, —
Достичь до сердца мирового
И на пути толпой стоявших.
А Арарат – седой старец,
Свидетель дерзких испытаний,
Свидетель многовековой —
Терпел террор своих созданий.
Шакалы с голоду в пути
Всех вольных птиц погубили
И в поле битвы золотом
Свое решение протрубили.
И поле кровью напилось,
Кипящей кровью древних птиц,
Любящих полную свободу
И презирающих тупиц.
Свое дитя мать потеряла,
Отца отыскивал сынок,
Но в поле битвы постоянно
Решения принимает Бог!
Гремели пушки и винтовки,
И пали в поле храбрецы,
А в церкви рядом беспрерывно
Молились господу жрецы.
А поле доброе покрылось
Туманом пороха огней.
Кто там бродил, сойдя с ума,
Кто — за победою своей.
Решающая в поле битва:
Ее не трудно проиграть,
Не трудно было жертвам многим
На поле битвы умирать.
Господь велик! На этот раз
Опять немыслимой ценой
Народ древнейший, непокорный
Легко расправился с судьбой.
Шакалов стая взорвалась
Меж полем битвы и Аразом,
А птичья стая поднялась
В лазурный берег гордым взмахом.
Судьба сражалась за народ,
Древнейший, как наш Старый Свет,
И подарила победный знак
Зажгла с руки зеленый свет.
На месте том, чуть выше всех,
Колокола поднялись в небо,
И каждый час поют они
Спустя почти одно столетие.
А два быка – живая пара —
С обеих полюсов Земли
Хранят покои душ невинных,
Заветы неземной любви.
Многострадальному народу
Венок отваги не сплетен,
Пока Масис седоволосый
Не будет ими похищен!
Сардарапат – 16 мая 2005 г.
***
Кузнец
Кузнец сказал: “Подай железо, —
Ликующему ученику, —
Это искусство, словно месса,
Покой должно родить в беду”.
Кусок железа непокорно
В руках волшебника свинцом
Расплавился, углем болотным,
Явился им с другим лицом.
Багровое железо дико,
Подобно змею кувыркалось,
Под тяжестью руки владыки
Скользило в пламени кругом.
“Ну вот и все, подковы есть,
Гони ты белого коня”, —
Сказал уставший тот кузнец,
Глядя на умное дитя.
А конь, как райское творение,
Шагами гордыми вбежал,
Чтоб тот ремесленник искусно
Ему полеты подковал.
Кузнец сказал: “Падай мне руку!” —
Ликующему ученику, —
Садись, не бойся, лезь на спину,
Я в добрый путь тебя впущу”.
Полет коня вдруг отдалил
Родные руки навсегда,
Кузнец им следом закричал:
— Я очень счастлив за тебя!
Лети и помни, что отсюда
Ты окрылен, судьба моя,
Наступит время, и конечно,
Отпустишь ты свое дитя…
Сардарапат – 17 мая 2005 г.
***
Легенда о Нарциссе
Любое утро в тех краях
Под Божьим светом просыпалось.
Звено нетронутой натуры
Везде все у́же замыкалось.
И девственных лесов покои
Лишь прерывали соловьи,
Поющие о вечной теме —
О невыска́занной любви.
По тем лесам, среди дубов,
Бродил божественный Нарцисс.
Бродил и ловко проходил
Через колючий кипарис.
Красавец стройный, нету слов,
Красавец всех красивей,
Любимчик ангелов лесных,
Волшебных нимф и фей.
И каждым утром при рассвете
В долине шумного ручья,
В зеркальных водах отражением,
Собой Нарцисс любуется.
Любовь знакома лишь одна:
Любовь к себе, навеки!
Чарующею красотой
Он гордо смотрит в реки.
Глаза, как море, волосы туманом
Спадают с плеч, как ивовые плети,
И самой красочной природою одетый,
Он самый “нежный” юноша на свете.
И это утро, как и все,
Ничем не отличимо,
Впустило в долгую дорогу
Желтое светило.
А у ручья на водопой
Собрался целый лес:
Нарцисс шагами петуха
На глыбу гордо влез.
“Какие твари! Ненавижу!
Уродливые в меру все.
Мычат, шипят и воют важно,
А толку нету никакого”.
Дождался он, себялюбивый,
Пока сбегутся чужаки,
И слез на землю угрожая,
Махая следом кулаки.
— Привет, ручей! Ну как дела?
О чем беседовали твари?
Иль просто так, давай с утра
Помутим лес кристальный?
— Не будь таким, Нарцисс, мой милый,
Они с тобой одной крови,
Ко мне приходят в гости утром
По тем причинам, что и ты.
— По тем причинам? Да отстань ты!
Не хватит чепуху молоть?
В себе я вижу свет Вселенной,
Уродство сном не побороть!
— Ну так и быть, Нарцисс, молчи,
Устал я от твоих упреков, —
Сказал ручей, прибавив шуму, —
Всегда ты прав, тебе видней!
— Какой красавец! Видишь, Шумный?
Не зря в тебя гляжусь я долго.
Не отрываются глаза,
Во мне уж больно красок много!
Тем словом вдруг споткнулся он
И просто провалился
В беспомощный родной ручей,
Что со страху помутился.
— Ну пожалей, родной ручей,
Прости, подай мне руку! —
Кричал от ярости Нарцисс,
Хватаясь вновь за буку.
— Я не могу тебе помочь,
Любимый мой, никак,
Нет рук у шумного ручья,
Любой во мне — всем телом раб!
Собрался лес у водопоя
И попрощался с юношей,
Поочередно — от слона,
До самых мелких вшей.
— Ну помогите, в чем же дело? —
Кричал Нарцисс, хлебнув воды,
Шепча последние слова:
— Вы злые души красоты!..
Все разбежались, кто куда,
К своим заботам и делам.
Ручей от боли простонал
И обратился к берегам:
— Скажите нимфам, феям леса,
Пусть кипарисовым венком
Оплачут здесь того Нарцисса,
Что был единственным цветком.
Через минуты у ручья
Собрались на поминки,
Подобно Божьим небесам
Пускать струей слезинки.
О, сколько слез в хрустальных водах
Пролили все на берегах
Крылатые красавицы,
Наивные в сердцах.
И вместе с ними на поминках
Оплакивал его ручей,
Что породило в сердцах ревность
У зорких нимф и шустрых фей.
— Мы-то любили до потери
Холодной памяти, ума.
Тебе-то что, какое дело?
И в чем теперь твоя беда?
— Ах, если б знали вы причину,
Боюсь я разонравлюсь вам,
Но мне играть в такой пучине
Равно лишь нескольким смертям.
Ведь каждый раз, как мой Нарцисс
Склонялся надо мною,
Искал себя в его глазах
И любовался я собою.
В его глазах я видел блеск,
Мои лазурные косицы,
Мои красивые глаза
И заведенные ресницы.
И лес, весь в ужасе от вести,
Сбежал подальше от ручья,
К озерам, рекам по соседству…
Такая уж теперь семья.
На месте том, где пал Нарцисс,
Цветы невиданной красы
С душой Нарцисса родились
С благословения грозы.
Сардарапат – 20 мая 2005 г.
***
Коронный вальс
Позвольте, Жизнь, под вечер с Вами
Потанцевать коронный вальс.
Перед затаенными глазами
Порой я вижу только Вас.
Позвольте руку, не робейте,
Мне самому вдвойне страшней.
Не лучший я танцор на свете,
Так что прижмитесь посильней.
Ну что ж, сударыня, волнуетесь?
И что ж в груди шумит прибой?
Вдохните глубже, не теряйтесь,
Это, всего лишь, сердца бой.
Вот видите, как все сложилось?
О вас слыхал я много раз,
Но говорили мне порою,
Что плохо Вы танцуете вальс.
Откуда Вам известен я?
О, да, простите мою глупость:
Вы подарили детство мне
И обезглавленную юность.
Сударыня, но как же быть?
Моя любовь бескрайна очень!
Мне Ваш портрет рисует ветер
На темной ленте каждой ночью.
Ваше согласие и ревность,
Холодный смех и гнев дурной
Меня сгубить всегда желают
И травят собственной судьбой.
Ну что же ныть, любовь такая…
Я признаюсь в своих грехах.
Кому-то доля небольшая,
Кому-то – Солнце в небесах.
Я понимаю Ваше чувство,
Позвольте Ваш платок на память.
Спасибо Вам за нежный вечер
И за красивый бальный танец.
Эчмиадзин – 25 мая 2005 г.
***
Прощай осень!
Прощай и ты, моя шальная осень!
Шальная кровь моя в ноябрьском бреду.
Приснилась ль ты мне прошлой темной ночью
Или явилась мне иконой наяву?
Прощай! Моих следов в тебе уже не видно,
Моих шагов неслышен громкий гром,
Не слышен плач души моей наивной,
Сплетенной туго черно-белым сном.
Мне жарко сейчас в твоем ветру холодном,
Мне весело теперь в твоей тоске,
И грусть твоя смешит меня ужасно,
Скучать я стану скоро по тебе.
Не веришь, пусть! Но ты сказала, помнишь,
Что я твой друг по нищете и брат по колыбели?
Так вот молчи и слушай жадно речи,
Мои последние слова — от сердца птичьи трели.
Дай, наконец, сказать мне что-то с сердца,
И так твой дождь все смыл с дорог следы.
Остался я единственным на Свете
Безвременным попутчиком Беды.
Ну что за мир? Мне больно стало снова.
Ведь я сживусь без ласк твоих, увы…
А ты жила и будешь жить извечно,
Пусть без меня уже, но с памятью судьбы.
Я испарюсь, уйду! Куда? Не знаю!
Ты вспомни обо мне в другом веку,
А мне шальная кровь напомнит о тебе родная,
И я увижу сны твои в сиреневом снегу!
Ереван – 17 ноября 2005 г.
***
Венки ромашек
Я опущу венки ромашек
К зеркальному лицу пруда.
За новым счастьем и любовью
Вернулся я теперь сюда.
На счастье с горя отпускаю
Свои ромашки в долгий путь,
За новым — мне поможет это
И осчастливит хоть чуть-чуть.
Желаний много, жизнь одна,
И так мне больно, как с похмелья,
Но снится мне всегда она,
Как ветер жаркого веселья.
Мечтаю я о ней … Довольно
В чужих венках гадать судьбу!
Хочу, чтоб с уст сорвалось слово
И прошепталось никому.
Ереван – 28 ноября 2005 г.
***
Салют, Москва!
Салют, Москва! Подружка злая!
Салют, мой город вечных грез!
Кричу я вслед тебе, родная:
“Мне нужно снова много слез!”
Скажи, зачем ты ненавидишь
Мое упорство, сердца бой?
Мне жить вдали без слез сложнее,
Чем умирать в слезах с тобой.
Ты — мой учитель тяжкой жизни,
Ты — вдохновитель легких строк,
Ты — мой свидетель чувств безбрежных,
Большой любви моей пророк.
Салют, Москва! Виват, Москва!
Россия, Москва – 13 апреля 2006 г.
***
Тише страсти
Тише, страсти, не спугните мою нежную мечту.
Я прошу вас, помолчите, не губите тишину…
От холодного дождя ли мне так холодно теперь
Иль оставил приоткрытой свою маленькую дверь?
Ну входите, не робейте, только тише, умоляю:
Я мечту свою в гостях, как ни странно, принимаю.
Посидим часок, хоть два, да поможет скука…
Есть на Свете и беда, и шальная мука.
Мне игра по нраву чужда, я желаю “ничего”.
Детство кончилось когда-то, мне не ладно без него.
Я б сыграл сейчас не в такие игры разума с тобой
Под огромной, серебристой и невинною луной.
Тише, страсти, не спугните мою нежную мечту.
Я прошу вас, помолчите, не губите тишину…
От печальной жизни что ли не живется мне в миру?
Скоро, скоро стихнет ветер… я безвременно уйду.
Ну давайте, не печальтесь, только тише, умоляю,
Я ж нигде и никогда ни о чем не забываю.
Вас забыть мне тоже трудно, только тихо, я прошу.
Дайте хоть в конце дороги мне мою же тишину.
Вам поклон мой самый скорбный, не пытайтесь разрушить,
Мне и так осталось мало… Что же вам еще спешить?
Тише, страсти, не спугните… Жизнь моя на волосу,
Ближе, ближе, дуло ближе приближается к виску.
Тише, страсти, не спугните эту горькую мечту…
Так сложилось, что отныне я никак не доживу.
Мне порой чужих не надо, мне другим не стать,
Ну пустите мне почуять эту благодать.
Ереван – 9 мая 2006 г.
***
Опустошились мои родные края
Опустошились мои ро́дные края:
Теперь не те ветра звенят игриво,
Теперь не те цветы ковром ложатся
На обезвоженные земли вкось и криво.
А я подумал молча, не спеша,
О неизбежном и непреступном вечном.
А я подумал молча про себя,
Что край мой полюбил меня порочным.
И я люблю его до боли, до потери
Невольной памяти и необъятных снов,
Но мне порой мешают эти двери,
Переодетые в сто, тысячу цветов.
Опустошились мои ро́дные края:
Улыбки скромно превратились в слезы,
Улыбок нет, зато полно рыданий,
Зато больнее в душах наших срезы.
И я подумал молча, не спеша,
О го́дах моих детских и невинных,
И я подумал молча про себя,
Что край мой полюбил меня с повинной.
И я люблю его до боли, до потери
Всего того, что дышит у меня,
Но мне порой не ведают метели,
Крича и плача, да и хоть звеня.
Опустошились мои ро́дные края:
Теперь не те цветы ковром ложатся,
Теперь не те ветра звенят игриво
На обезвоженных землях вкось и криво.
А я подумал молча, не спеша,
А я подумал молча про себя
О неизбежном и непреступном вечном,
Что край мой полюбил меня порочным.
И я люблю его до боли, до потери,
Но мне порой мешают эти двери
Невольной памяти и необъятных снов,
Переодетые в сто, тысячу цветов.
Ереван – 19 июня 2006 г.
***
Сердце, не плачь…
Сердце мое, ну не плачь…
Будет и весело, будет и больно!
Не там ты бьешься, не там ты грустишь.
Сердце мое, ну не плачь…
Сердце мое, ну не плачь…
Время стечет очень быстро.
Больно, я знаю, да, слишком.
Сердце мое, ну не плачь…
Нету нигде, ты же знаешь,
Тех наших детства и юности дней.
Нет и поныне биения шума,
Что ж ты, души уж не чаешь?
Сердце мое, ну не плачь…
Будет и нежно, будет жестоко!
Я же с тобою всегда и везде.
Сердце мое, ну не плачь…
Сердце мое, ну не плачь…
Время пройдет, нас забудут.
Сердце просторнее неба!
Сердце мое, ну не плачь…
Нету нигде, ты же знаешь,
Этих пропавших и доблестных рук.
Нет и поныне их же творений,
Что же не слышен твой яростный стук?
Сердце мое, ну не плачь…
Та, о которой грустили,
Сейчас далеко от нас.
Сердце мое, ну не плачь…
Сердце мое, ну не плачь…
Будет и весело, будет и больно!
Так что храни твои слезы.
Сердце мое, ну не плачь…
Нету нигде, ты же знаешь,
Той, о которой грустили,
Мы же с тобой упустили…
Что же ты с горести лаешь?
Сердце мое, ну не плачь…
Было когда-то нам лихо,
Все возвратится же тихо.
Сердце мое, ну не плачь…
Ереван – 16 августа 2006 г.
***
Осенний полет
Две пары крыльев в этом воздухе и мяте
Раскрашены осеннею тоской:
Одна искрится в подвенечном платье,
И в ярко – алом фраке светится Другой.
Две пары крыльев в этом омуте безбрежном
Дрожат, играя с листьями дубов,
И ветер-юноша касается небрежно
К нежнейшим крылышкам, уставшим от ветров.
Прошла пора и Солнца неизбежно,
Прошли цветы — унылым песням время!
Попутчики и гости по чужбине —
Лишь эти листья, как благословения.
Две пары крыльев в воздухе осеннем,
Грустя и веря в вечную любовь,
Пропали в небе синем, синем, синем
Ну что же делать, мир увы, таков…
Чего искать и что найти по жизни,
А может бабочек оставшихся в снегах?
Рисуя в памяти черты наивной жизни,
Лопоча стих о дальних берегах.
И жизнь стечет, как раньше, по тропинке,
Но будут там искриться от наплывов
Алым фраком да подвенечным платьем
Другие пары беззаботных крыльев.
Ереван – 20 сентября 2006 г.
***
Безымянная игрушка
Я нашел, быть может, этой ночью
Безымянную игрушку налегке,
И теперь вся память моя в клочьях
Тихо где-то вспомнит о тебе.
Я искал, быть может, этой ночью
Безымянную игрушку налегке,
И наивно память моя точит
Все воспоминания о тебе.
Может ты мне послана на муки,
Может на удачу и покой,
Может ты и есть такое Счастье,
Что прожить не страшно и со мной.
Я ищу, ищу тебя, родная…
Где же голос твой горячий и хмельной?
Где же руки, по которым я скучаю вечно,
По которым этой ночью плачу я с тоской?
Кто же знает, чем пленен в тебе я?
Кто же знает, пленена ли ты?
Но сердца с затмения синея,
Этим днем зарылися в цветы.
Ереван – 3 февраля 2007 г.
***
Берег мой…
Берег мой заброшенный, берег мой родной…
Ветер плачет кошеный здесь, над головой.
Берег мой нехоженый, я пошлю тебе
Голубыми волнами мысли при луне.
Ты дождись, далекая, серые года…
Тишина недолгая, нежная беда.
Берег мой заброшенный, берег мой былой…
Помолись о встрече налегке со мной.
Ереван – 1 мая 2007 г.
***
Седые облака
Смотрел я на седые облака —
Искал твое лицо в Воздушных Замках.
Ты появилась мне из жажды родника,
Вся в облачных и золоченых рамках.
В ушах звенит мелодия простая
И сердцу дарит недалекий взлет:
За два часа ты стала мне родною,
За два часа ты мне дала полет.
Твой взгляд, как молния шальная,
Ударила мне в сердце, в глубоко.
Мой взгляд перед твоим ничтожно слаб,
Твой взгляд меня отправил в далеко.
Смотрю я на седые облака.
Мне хочется назад, не долетая,
Игра твоей губы еще звонка,
И ты нужна мне именно такая.
НЕБО – 21 октября 2007 г.
***
Марианне…
Сидя в тихом номере отеля,
Под небыстрый шорох-стук часов,
В дверь стучатся ревность и Отелло:
Я не запер двери на засов.
Я – дитя, тороплю порою время,
Мне ни терпится любви и добрых слов.
Ты срубила цепи Подземелья
Многих лет, не досмотре́нных снов.
Мне терять тебя теперь уж страшно…
Не хочу забвений в этот час!
Все теперь для этой встречи важно,
Все теперь работает для нас.
Думаешь ли ты вдали от дури,
Вспоминаешь ль ты бывалый пыл?
В сердце хрупком поднимают бури
С уголков, со стенок злую пыль.
Не желаю колдовства и бедствий,
Мне простая жизнь уже близка.
Не хочу теперь безумных следствий:
Дуло опускаю я с виска.
Дорожи! Пока играет память
В игры добрые, наивные со мной.
Коль отвергнешь в неминуемую слякоть,
Подружусь с невинною Луной.
Ирландия, Данбойн – 23 октября 2007 г.
***
Не хочется слышать…
Догорает мечта у порога,
Серебрятся дожди за окном,
На разваленной мною дороге
Мне мечтается сейчас об одном.
Время дышит мне в спину зароком
Над кровавыми днями огней.
Мне осталось одно наслаждение —
Тихо думать под вечер о ней…
Не гадай, за тебя догадают,
Не летай, за тебя долетят,
Не спеши, все равно попытают,
Все равно нас с тобой не рознят.
Не хватает мне голоса бури,
Мне все мало задумчивых глаз.
Не искать, не найти мне — не время:
Я обрел это все в этот раз.
Море дерзких сомнений и страх,
А в том море капля меня.
Роковая сказка сыграла
И теперь в полнолуние звеня.
А вокруг я в тиши неразбитой,
На пороге с дожившей мечтой,
На распахнувших крыльях осенних
Адским мукам машу я рукой.
И тебя очень редко я видел,
Но успел я о многом узнать,
Как других многих я ненавидел,
Но успел по привычке устать.
Как не хочется слышать всерьез,
Что меня ты так часто сейчас видишь,
Что успела устать от гаданий
И меня ты до слез ненавидишь…
Ереван – 9 ноября 2007 г.
***
Ах, эти черти…
Ах, эти черти, любовные черти…
То их тут нет, то все во мне…
Я не страшусь даже ледяной смерти,
А от них я бегу куда-то во сне.
Ты улыбаешься нежно чему-то,
В сердце храня мой колдующий смех.
Мне же, кажись, улыбка — кому-то,
Что порождает во мне только грех.
Ты говоришь что-то шепотом жгучим:
В комнате может, уснуло дитя?
Мне же, кажись, ты шепчешь кому-то,
Нежное слово, с ним же летя.
Ты громко плачешь — просто тоска
По моим громким и горьким стихам.
Мне же, кажись, ты зовешь так кого-то,
Бросая слезинки чужим женихам.
Ты просыпаешься снами моими,
Чуть приоткрыв живые глаза.
Мне же, кажись, ты ищешь кого-то,
А на подушке по нему же слеза.
Ах, эти черти, любовные черти…
Душу грызут мне и сердце клюют.
Ну не дают мне любить, эти черти,
И не дают мне любовный уют.
Ах, эти страсти, ах, эта ревность…
Что ж вы сгубить меня собрались?
Я не боюсь и мне не терять —
Я подымаюсь на самую высь.
Может, останусь, любимые черти,
Там я навеки иль только на миг,
Может больнее спаду я оттуда,
Может погромче и будет мой крик!
Ах, эти черти, любовные черти…
То их тут нет, то они везде…
Ревность нелепая точит топоры,
Жадно, коварно смеется в гнезде.
Ереван – 2 декабря 2007 г.
***
Посыплется вечер
С небес спустилась сонная заря
И мне как раньше пела про удачу.
Не веря в сон, но веря в Рыжую девчонку…
Подумал: „Я еще, ну может, что-то значу…”
С небес спустилась непотушенная ночь
И мне, как раньше, пела про влюбленность,
Про верный сон, про Лунную Дочь,
Про нежный образ и ее невинность.
Меня тут нет, и нет нигде меня пока не рядом
Моя Судьба и нежная Богиня Сердца,
Пока не будет так, как пела мне наивность,
Закрыты будут настежь мои дверца.
Одной любви теперь быть может слишком мало,
Одних страстей не описать больную мощь…
Ты слышишь, где-то там, вдали от дальнего причала,
Я убиваю в сердце редким Счастьем ложь.
Моя любовь теперь, быть может, очень свята,
Быть может, сердца бой сильнее всех,
Мечты наивнее, чем у наивного сама наивность…
Моя любовь похожа сейчас на грех!
С небес посыплется столь долгожданный вечер,
К твоим ногам опустится зарок,
И станет нежно петь о вечных думах Ветер
Лаская пламенный от сладости Цветок…
Ереван – 16 декабря 2007 г.
***
С ума схожу
С ума схожу!
С ума, как сумасшедший в сумасшедшем и дурном течении.
Одно прошу!
Пусть длится сумасшествие как можно долго во влечении…
Не спится мне!
Я утоляю тягу к сну, когда мне думать есть над чем-то.
О, болен я!
О, я болею первый раз на этом белом свете кем-то…
Приснилась мне!
Не знаю, чудо это иль рожденная неистово Богиня?
Не верю я!
Она лишь мной больна до дикого забвения…
Я буду жить!
Она одна — единственная жизнь и смерть для крови.
Шальная кровь!
Нашла и кровь свою тоску в любо́ви…
Бескрайний страх!
Мне страшно ждать столь долгожданного мгновения.
О, этот страх!
Вдвойне страшней не ждать такого славного волнения…
Тупая боль!
Под грудью все смешалось в черных красках.
Немая сласть!
И на губах остался только пепел в жгучих ласках…
Туманна жизнь!
Кому она была нужна без сумасшествий!?
Люблю ее!
Кому нужна любовь без долгих путешествий!?
Ереван – 20 декабря 2007 г.
***
Вернулась жизнь
Вернулась жизнь, ушла печаль,
И мне отныне жить в любо́ви!
Кем был любим, а кем — не очень…
Теперь люблю по каплям крови…
Ереван – 22 мая 2008 г.
***
Всего лишь раз
Нас не будет на этом свете,
Мы не повторимся…
Пред расплавленным рассветом
Мы не растворимся.
Будет осень так же петь,
Листья будут выть,
Но таких, как мы, не будет.
Бывшему – не быть!
Будет сад и будут пары,
Будут откровения,
Но не будет грома, взрыва
Тихого волнения.
Нас не будет больше, хватит!
Жизнь прожита вся за миг…
Мы нигде не повторимся
Сколь бы ни был сильным сдвиг.
Будет здесь такая ж ночь,
Звездная дорога,
Никому не пережить
Смерти на пороге.
Нас не будет слышно больше,
Все не повторится…
…Нежным возгласом запела
Раненая птица…
Ереван – 29 июля 2008 г.
***
Страшный Человек
I
Тысяча не пройденных дорог,
Миллион не выученных благ —
Большего проделать я не смог,
Большее доделает мой враг.
Враг мой также Черный Человек,
Как у Пушкина с Есениным он Черный,
Он следил за всеми сотен век,
Вот теперь он стал и моим званым.
Враг мой, этот Страшный Человек,
Как у Моцарта с Высоцким он коварный.
День и ночь он рядом, всюду рядом,
Ходит он зонтом повсюду рваным.
Этот Черный, Страшный Человек
Ночью приползает к моим теням
То поет, а то бормочет что-то,
Как-то точит за былое время.
Но у Пушкина с Есениным он труп
Но у них он тень, двойник ума,
А мой Страшный Черный Человек —
Он живой, сошедший он с ума.
Но у Моцарта с Высоцким он виденье,
Но у них он сказка, небылица,
А мой Страшный Черный Человек —
Реальный мир в раскрученных косицах.
Он живет со мной на Белом Свете
Дышит воздух тот же, что и я.
Думает он об одном и том же,
Что и я – за тысячи моря.
Он поет, бормочет, шепчет – гнида —
Все о времени, о многом шепчет он.
Он поет про недочет и время,
Время, время, время он поет.
Он изводит душу, сердце мутит,
Эта боль с утра на утро давит.
А порой меня во мне не будит
И порою, он же мною правит.
Он украл и явь, и сновидения,
Растоптал былые все мечты.
Посадил он дерево сомнения,
Собирает жуткие плоды.
Ночью приползет к моей кровати,
Руки наклонит к вискам моим
И, бормоча что-то, нагибаясь,
Песню заново споет в ночи двоим.
Эта песня, эта музыка печали
Загорится ревностью и злом,
Сердце вспыхнет с горя, лопнет в боли,
Сердце обозлится напролом.
II
Нынче есть спасение лишь одно —
Смерть его и злое поражение!
Стану для него я Человеком —
Страшным Человеком „наслаждения”!
Может я и есть такой, как он,
Я завидую ему, он – мне.
Знаю, грежусь я ему всегда
Где попало в страшной тишине.
Тысяча проломленных дорог,
Миллионы выученных зол —
Меньшего проделать он не смог,
Меньшее доделаю я в боль!
Враг его же Страшный Человек,
Как у Пушкина с Есениным он Страшный,
Я следил за ним не сотен век,
Но теперь и я стал его званым.
Враг его такой же Человек,
Как у Моцарта с Высоцким я коварный.
День и ночь я рядом, всюду рядом,
Все хожу зонтом повсюду рваным.
Этот Черный, Страшный Человек
Ночью приползает к его же теням,
То споет, а то прошепчет что-то
И напомнит за былое время.
Но у Пушкина с Есениным он труп,
Но у них он тень, двойник ума,
Я же — самый Черный Человек,
Я — живой, сошедший я с ума…
Но у Моцарта с Высоцким он виденье,
Но у них он сказка, небылица,
Я же — самый Страшный Человек,
Реальный мир в раскрученных косицах.
Я живу с ним на одной планете,
Дышу воздух тот же, что и он,
Думаю я об одном и том же
За тысячу морями, что и он.
Я спою, я прошепчу, как Ангел,
Чуждым временем его же напою,
Про изъяны, про чужое время,
Время, время, время я спою.
Я всю душу кровью погублю,
Эта боль не стихнет никогда.
А порой его ж в себе не будет,
Буду править им я навсегда!
Украду и явь, и сновидения,
Растопчу былые все мечты,
Посажу я дерево сомнения,
Соберу я жуткие плоды.
Ночью приползу к его кровати,
Руки наклоню к его вискам
И, бормоча что-то, нагибаясь,
Песню запою про нежный стан.
Эта песня, эта музыка разгрома
Загорится ревностью и злом,
Сердце вспыхнет с горя, лопнет в боли,
Сердце обозлится напролом.
III
Смерть его — моя же жизнь хмельная,
Не достоин он стихов моих,
Но раз хочется набросить пару строчек,
Так и быть, все это — на двоих.
И себе спою я тихой ночью
Не о времени прошедшем, а живущем!
Сколько б не было пока что этой боли
Я стерплю со временем грядущим.
Ну же Черный, Страшный Человек
Я страшнее, я чернее смерти?
Обо мне расскажут много всюду
А тебя не вспомнят твои ж дети!
Ты живи, пока живется, Черный,
Мертвою душой скреби себя!
Вот теперь и ты остался жертвой,
Мне не жаль нисколечко тебя.
Только цвет и взгляд не сила злобы
Ты дыши, пока есть время, Страшный,
Скоро ты отбросишь плащ свой черный
И наденешь фрак кроваво-красный..!
Ереван – 5 августа 2008 г.
***
Былое
Не найти, не потерять былое,
И всю жизнь в секунды нам не сжать!
Всю любовь и самое родное
В сжатых кулаках нам не сдержать!
Не вернуть, не позабыть былое,
Ни слезу, ни радостные дни,
Что-то было, что-то будет вскоре —
Загорятся иль замрут огни.
Все забыть иль помнить тоже все —
Не дано нам… строгое былое…
Почему-то помнится всех чаше
Самое дурное и больное…
Ереван – 13 августа 2008 г.
***
Немые струны
Я заставлю спеть немые струны:
Им до боли музыка нужна!
Может быть допели где-то, с кем-то…
Но та музыка была иная, не нежна.
Может музыка теперь чужая им:
Столько лет молчания в несчастье,
Заржавели, может быть, они
От дождей в осенние ненастья.
Журавлей тоскливый клин бесцветный
Своровал со струн бездушным ветром
Музыку печали и отрады
На пути с шафрановым закатом.
Я заставлю спеть немые струны:
Нотами покрою до крови.
Ведь была же музыка чужая?
Значит, будут песни и мои!
Журавли стащили все со струн,
Ну, а в сердце ноты в пыльных книгах.
Я заставлю спеть немые струны —
Пусть пока что на морозных бликах.
Я заставлю спеть немые струны:
Пусть сейчас с душой в последний раз.
Если нот не хватит взять у сердца,
Позаимствую теперь у грустных глаз…
Ереван – 15 октября 2008 г.
***
Ровно год
Весна пришла и после лета тоже,
Скрываясь под осеннею молвой.
Тебя на крыльях поднесли мне братья,
Рисуя жизнь мою, где я же рулевой.
Ей не нужны обеты громовые,
Чего не надо было, может быть, и мне,
А вот теперь мне жизнь нужна такая:
Вдвоем дожить и жить теперь вдвойне.
Ревут и голосят чужие грезы,
А мне давно такое далеко…
На том мосту, где я терялся раньше,
Два лебедя вливаются в Одно.
Еще таких минут, таких же светлых дней
Волнующих желаю я отжить!
У вечных дней, прожитых только нами,
Сейчас мне хочется прощения просить.
Моя любовь, как серый лебеденок,
А, может быть, совсем другое диво,
Река, озера сбросила где-то с крыльев
И в небо поднялась с другой правдиво.
Двенадцать братьев, нежных и игривых,
Двенадцать месяцев, длиною целый век,
Двенадцать радостей и столько ж бедствий близких,
Двенадцать жизней нам со слезных рек:
Октябрь – весь собой первопроходец.
Ему я многому обязан до конца.
Ноябрь – он поднес горячее лобзание
И путь открыл до Вечного венца.
Декабрь – брат-учитель наш холодный,
Разлуки той суровый, верный друг.
Январь – начало жизни, только новой,
Что обратил когда-то нас лишь в верных “слуг”.
Февраль – серебряный и нежный в первый раз.
Он дал обеим душам понимание.
Март – месяц неожиданных приливов,
Когда сердца сполна не во внимании.
Апрель – весенний брат, теперь уж справедливый.
Он изменился к лучшему, помог на этот раз…
Май – месяц ласковый, с открытою душою,
Забрал себе чужие слезы с глаз.
Июнь – теперь он окольцованный наш брат,
Отец обители и мать всех жадных снов.
Июль – сооружение на крепких костяках,
Теперь уже единый верный кров.
Август – месяц самый мой правдивый,
Самый мудрый, мне раскрыл глаза…
А Сентябрь – месяц самый умный.
У него моя последняя слеза.
Все они родные нам по крови:
Каждый одарил, как только смог.
Я спущусь на сильные колени,
Остальных пошлет нам Господ Бог.
Ереван — 18 октября 2008 г.
***
Золотые яблоки
Золотые яблоки — под ногами золото!
Осень взяла на руки,
Я поджался холодом.
Сад запел неистово, осень подыграла!
Соловьиным шепотом
Сердце заиграло.
Золотые яблоки – все людские судьбы…
Где же мое яблоко?
Что ж не ищут губы?
Губы замолчали, и окоченели…
Я уселся с шелестом
На свои ж качели.
Золотые яблоки, земли золотые,
Все покрылось золотом:
Годы все былые.
Я поджался веером от больного холода,
Сердце с грустью вечною
Стало будто молодо.
Золотые яблоки горькие внутри…
Осень с рук меня спустила
В бренные сады.
Ереван – 13 ноября 2008 г.
***
Плачь, осень!
Плачь над душою, холодная осень!
Мне ведь с тобою не по пути.
Много мне слез, мало – надежды,
Может пора мне с улыбкой уйти?!
Плачь надо мною, бездушная осень!
Мне от тебя не ждать перемен.
Голосом детским теперь зареву,
Взгляд мой безгрешный откину взамен.
Плачь над застывшим сердцем моим!
Оно не боится грусти теперь,
Оно на восходе — закатным оттенком,
Твоим янтарем припрятанный зверь.
Плачь над моими страданиями, осень!
Слез больше нет, мне мало дождей!
Ты — моя верная, самая нежная…
С серым дождем — мне мир весь новей.
Плачь, моя нежность, медная свежесть,
Над обескровленной жизнью моей!
Мне не хватает собственных слез,
Мало мне в жизни дождливых морей.
Плачь, моя осень! Ветер тут косит
Налево, направо слезинки твои…
Но там – в небесах — дожди все господни
До грязных земель по каплям мои…
Ереван – 19 ноября 2008 г.
***
Железная конница
Железная мчится конница,
А детство несется за ней
Остались лишь только в памяти
Лохмотья ребяческих дней.
Я стою и смотрю в том дыму
Мальчик так на меня похожий.
Та же радость и грусть на глазах.
Только здесь я теперь лишь прохожий.
Мальчик этот взбирается к холке,
Ну а конь гудит вороной,
И оттуда весельем беспечным
Мальчик машет мне тонкой рукой.
На себя посмотрел я взрослым,
Засмеяться до слез пожелал,
Но расплакался тоже до слез,
Словно в сердце всадили кинжал…
Железная конница, милая,
Я по шуму соскучился детскому,
По рокоту диких колес,
По гудку и по дыму вороньему.
Я доехал до той остановки,
Ну а ты не лететь не мог.
Детство вечно мое ты качаешь
Среди ржавых железных дорог.
Ты железная, я же стальной…
Ты оставила мне мою юность.
Я оставил тебе мое детство
— Мою эту последнюю глупость.
Я взобрался на холмик знакомый
И оттуда слабой рукой
Помахал вслед за мальчиком умным,
Засмеялся всею душой.
Железная мчится конница,
А мальчик знакомый в дыму
Становится страшно бесценным
Сердцу теперь моему.
Ереван – 5 февраля 2009 г.
***
Ты читаешь стихи мои, плачешь…
Ты читаешь стихи мои, плачешь…
Я молчу, я грущу, только верю,
Что нашлась, наконец-то, родная,
Понимает – значит поверю!
И слезинки одна за другою
Опустились мне на ладонь,
Я молчал, я грустил, я поверил,
Я разжег в своем сердце огонь.
Мы читаем стихи, тихо плачем…
Мы молчим, мы грустим, только верим,
Что нашлись наконец-то, родные:
Понимаем – значит поверим!
Я открыл мою жизнь пред тобою,
Замечталась от боли она.
Мы молчали, грустили, поверили,
Что зажглась, наконец-то, Звезда.
Прочитал я “стихи” твои прошлые,
Я молчал, я грустил, не поверил,
Оттого, что “писала” бездарно ты,
В моем сердце мой ветер завеял.
Не хочу быть я чуждым возлюбленным,
Надоело в любовь мне играть.
Ты не поняла, я – не поверил,
Так не надо нам больше “писать”,
Эти жизни пустые пытать.
Ереван — 12 февраля 2009 г.
***
Море-лазурное небо
Моря лазурное небо,
Чайки лазурная тень
Тихо скользит над водою,
Душу берет мою в плен
Ты – мое нежное солнце,
Ты – моя нежная гладь.
Сонный букет орхидеи
Я заплету в эту прядь.
Ты – мое робкое чудо,
В море русалка моя,
На суше мое вдохновение,
Морская болезнь у ручья.
Тихой лазурной улыбкой
Среди пустынных стен
Тихо скользи над водою,
Душу возьми мою в плен.
Моря лазурное небо,
Чайки лазурная тень.
ОАЭ, Шарджа – 11 августа 2012 г.
***
Скрипка да Рояль
…Любовь… она – разная, крепкая, страстная,
Может невидима, может не слышима.
Даже она, иногда, как опасная,
Может трепать наши души »напрасные».
Жила где-то Скрипка, играла в трактире,
Напитанном виски и дымом страстей.
Бедная Скрипка играла забыто,
Смычком привечая туманных гостей.
И жил где-то щедро Рояль оркестровый,
Любимец безумных и ярких огней,
И в жизни своей, такой невесомой,
Скрипичные плачи ему не видней.
Скрипка услышала музыку талую,
Звуки Рояля и струн волшебство,
Нежные ноты, строптивые гаммы,
Наивно подумав, что ей повезло…
Сыграла неопытно Скрипка в трактире,
Дрожа и боясь оценок гостей.
Но, ей помогали любви этой звуки,
И этих мелодий касания страстей.
И, радуясь, плача, грустя, но живя…
Запели все струны об этой любви,
И, с неба сошли шафранные листья
К трепещущей жадно скрипичной груди.
А Скрипке сказали зеваки оркестра:
Лира, Гитара, Гобой и Кларнет:
»…Просил передать ей великий Маэстро,
Что скрипичному делу нужды нынче нет…»
Но Скрипка желала на сцене с Роялем
Сыграть по душе, с Любовью кружась,
»Но, видно, не быть этим вольным причудам»,
— Подумала Скрипка, в углу притаясь.
И музыку ту не услышал Рояль,
Ему черно-белые ноты близки,
А Скрипка сыграла последние ноты,
Рыдая от скверных обид и тоски.
Скрипка решила стихами допеть
О тех пережитых и юных годах,
Когда она пела безмолвно, неслышно,
Мечтая о сцене на вольных ветрах.
«- Спасибо, Учитель! Рояль мой родной!
Я годы стерпела на чуждой земле.
Я петь не устану с коварной Судьбой,
На Богом забытой сцене во тьме».
И сдуло стихи эти ветром-юлой,
К Роялю сплетенные в ветхий свиток,
И в том письмеце со стихом, трепеща,
На память завернут скрипичный смычок.
…Любовь… она сладкая, мертвая, жаркая,
Часто и ей угасших не жаль.
Где-то играют свои песни разные
Грустная Скрипка да дерзкий Рояль.
Скрипка теперь со слезой подпевает
Музыке той, черно-белой, вдали.
Смычка – уже нет… но душа доиграет,
Струны взрывая в кипящей крови.
…Любовь… она разная, может напрасная.
Скоро и это помчится все вдаль.
…Любовь… она тленная, живая и бренная,
Как робкая Скрипка и смелый Рояль.
…Любовь… она вечная!
Минск, Беларусь – 08 марта 2015 г.
***
Северный сон
Улыбнулось на северном полюсе,
На постылой и снежной земле
Разноцветное неба сияние
И прижалось к рваной струне.
Разыграла над куполом угольным
Свою пляску с седою землей
Подвесная, горбатая радуга,
Промелькнув пред святой пеленой.
Блеск парит над холодной проталиной,
Енисейской сибирской тайгой,
А порой, и печалью безжалостной
Тихо бесит извечный покой.
Разукрашено небо палитрою,
Искры в небе пируют родном,
Серебрятся и тяжкими кажутся,
А туманы – летящим ковром.
Белой тянется цепь над утесами
И, звеня над дрожащей водой,
Где когда-то упали, как равные,
И прославленный трус, и герой.
Отчего же так грустно на полюсе,
На постылой и снежной земле?
Хоть и светишься, небо, ты дивою,
Не хватает чего то в тебе.
Рук своих и волнений не чувствую,
Я парю, я живу, я царю,
Холодиной одною прикрывшийся
В охладелом и сизом хлеву.
И не нужно мне взрыва сияния,
Не нужны мне поля хрусталей.
Мне уж слышаться дальние пения
Вольных птиц у апрельских аллей.
Пусть немало мне снился в отчаянии
Младший брат моей смерти во тьме.
Мне не жутко очнуться у памяти
И не ново – на смертном одре.
Блеск парит над холодной проталиной,
Енисейской сибирской тайгой
И несет за собою смятения
С обездушенной болью рекой.
Минск, Беларусь – 26 апреля 2015 г.
***
Оттого, что…
Божество ты мое нежное, почему-то опять мятежное.
Буря громко колдует снежная, оттого, что люблю я тебя!
Не хочу я к другой, она помнится и давно уже больше не светится,
В небе звездочкой тусклой вертится, оттого, что смотрю на тебя!
Иногда мне в тени только кажешься и во тьме той глухой улыбаешься,
Исчезаешь порой, не прощаешься, оттого, что мерещусь другой!
Руки нежно мои прикасаются и, несмело, дрожа, обвиваются,
Твои руки найти пытаются, оттого, что болеют тобой!
В небесах темно-серых летаю, в облаках кучерявых играю,
Над тобою безумием таю, оттого, что тобой же пленен!
Эта пропасть под нами страшная, и мечта моя дико несчастная.
Может, вера моя напрасная, оттого, что с тобой я сплетен!
Месяц вновь серебром меня радует, солнце золотом времени ратует,
Кровь последняя с вен моих капает, оттого, что приснилась ты мне!
Веки тяжкие радостно ожили, мои сны полыньей потревожили,
Сердца бои все-таки дожили, оттого, что ты есть на земле!
Минск, Беларусь – 18 марта 2015 г.
***
Безумное Безумство
…Мое безумное Безумство,
Моя внезапная «Беда»,
Нежданный мной полет орлиный
Средь слезы пасмурного дня.
Мой колокольчик зазвеневший,
Моя небесная краса.
Один цветок, одно объятие
И на двоих лишь два крыла.
И только мне известен вкус,
Да аромат больного чувства
Когда в крови я обнимал
Мое безумное Безумство…
Минск, Беларусь – 08 мая 2020 г.
Men Pamansky 